Kako no kioku wo michizureni....
-Почему ты плачешь странник Джек?
-Во мне образовалась огромная пропасть,
из одиночества и непонимания,-ответил мальчик.
Как комок застрявший где-то глубоко внутри,
как неновисть ко всем людям, существовавшим когда-либо на земле,
как поезд переехавший пополам бездомную собоку пять минут назад,
как сводит скулы, когда сахар рафинад запиваешь сладким сладким
чаем.
Так вот, где-то между гортанью и желудком пропал целый мир,
мой собственный мир!Понимаешь?
Злость, поражденная больным сердцем пугает меня, одиночество неразделееной боли.
С годами потоки этой грязи, ненаходящей выхода растекались по
глубинам сознания, обволакивая всё то доброе, что я так бережно
прятал от других.
-Бедный бедный маленький мальчик...
Смотритель пристольно рассматривал Джека,- посчитай до трёх,
и зажмурь глаза, теперь ты можешь путешевствовать без моей помощи.
Когда ты откроишь их, будешь в безопасности, и все тревоги пропадут,
послушай старика.
"Раз два три
Раз два три
Раз два три"
Пел Джек мысленно вспоминая старое сморшенное лицо Смотрителя,
которое он уже с трудом мог себе представить.

-Во мне образовалась огромная пропасть,
из одиночества и непонимания,-ответил мальчик.
Как комок застрявший где-то глубоко внутри,
как неновисть ко всем людям, существовавшим когда-либо на земле,
как поезд переехавший пополам бездомную собоку пять минут назад,
как сводит скулы, когда сахар рафинад запиваешь сладким сладким
чаем.
Так вот, где-то между гортанью и желудком пропал целый мир,
мой собственный мир!Понимаешь?
Злость, поражденная больным сердцем пугает меня, одиночество неразделееной боли.
С годами потоки этой грязи, ненаходящей выхода растекались по
глубинам сознания, обволакивая всё то доброе, что я так бережно
прятал от других.
-Бедный бедный маленький мальчик...
Смотритель пристольно рассматривал Джека,- посчитай до трёх,
и зажмурь глаза, теперь ты можешь путешевствовать без моей помощи.
Когда ты откроишь их, будешь в безопасности, и все тревоги пропадут,
послушай старика.
"Раз два три
Раз два три
Раз два три"
Пел Джек мысленно вспоминая старое сморшенное лицо Смотрителя,
которое он уже с трудом мог себе представить.
